Void transaction as a legal fact

Abstract

The article deals with the issue of the nature of invalid transactions. Attention is focused on the complex nature of this phenomenon. The thesis is expressed about the need to recognize an invalid transaction as a kind of legal composition. Specific examples of its constituent elements are given in cases where the transaction is void and when it is voidable. The conclusion is made about the advisability of amending the Civil Code of the Russian Federation in the case of theoretical consolidation of the proposed changes in the institution of invalid transactions.

Full Text

Из пункта 1 статьи 167 ГК РФ [1] недвусмысленно вытекает, что недействительная сделка является юридическим фактом, хоть ее правовые последствия специфичны и связаны только с недействительностью.

Однако что это за юридический факт? По данному поводу в теории единства нет: одни ученые говорят, что это особый вид сделки, заключенной с нарушением отдельных условий ее действительности [2, с. 261–263], другие авторы исходят из того, что она является неправомерным действием [3, с. 152], третьи вообще утверждают, что недействительная сделка в принципе не является юридическим фактом [4].

Но что, если посмотреть на данный вопрос под другим углом? Может ли быть такое, что мы, говоря о недействительной сделке как о едином юридическом факте, совершаем ошибку и смешиваем совершенно разные категории? Прежде чем будет объяснено, что подразумевается под этим тезисом, уместно обратиться к одной практико-теоретической проблеме, напрямую сопряженной с определением недействительной сделки в качестве того или иного юридического факта, – проблеме признания сделки недействительной с того момента, когда она была совершена. Что делать, если все ее условия уже соблюдены и реализованы, но сама она так и не была признана недействительной, поскольку ни одной из сторон в суд не подавался связанный с этим иск?

Приведу пример с покупкой квартиры, совершенной в результате обмана. В логике предписаний ГК РФ данная сделка не влечет за собой никаких правовых последствий, потому что изначально является недействительной. Но ведь до иска одной из сторон никто не знает, что она на самом деле недействительна (даже купившее квартиру лицо может и не подозревать, что его обманули). Это означает, что разбираемая сделка недействительна лишь умозрительно.  

Кроме того, подобная формулировка в законе приводит к тому, что теоретически новый «собственник» не может применять средства защиты своего права, поскольку он изначально как таковым собственником и не является. Однако на практике это право все же реализуется: так, лицо из нашего примера, которое приобрело квартиру под влиянием обмана, вполне может использовать в отношении данной квартиры виндикационный или негаторный иск.

Но что в этой ситуации можно сделать, дабы не допускать такой логической несостыковки, когда сделка, которая изначально не должна порождать никаких юридических последствий, все же порождает их (и причем они связаны не только с ее недействительностью)?

Конструктивное решение есть: необходимо признавать сделку на самом деле действительной, но делать это только до того момента, пока противоположное решение не примет суд. Это вернет логику в понимание исследуемого явления с точки зрения практики и законодательства.

Между тем, здесь нельзя не обратить внимания на замечание о том, что ничтожные сделки недействительны в силу закона, а не в силу решения суда. Это действительно так, но в реальности все равно практически всегда со стороны судебных органов требуется подтверждение того, что данная сделка является ничтожной и необходимо применять соответствующие последствия. Но исключения все-таки есть. К примеру, представим, что лица заключили ничтожную притворную сделку, а именно договор дарения вместо договора купли-продажи. Данная сделка может быть использована кем‑либо из супругов при приобретении недвижимости с целью лишить своего мужа или жену права претендовать на такую недвижимость в случае развода (поскольку дар не является совместно нажитым имуществом). В данном случае признание судом сделки недействительной не требуется, поскольку она ничтожна в силу закона: достаточно документально указать на ничтожность сделки (то есть тем самым совершить еще одну сделку [5, с. 68]), и тогда последствия недействительности уже будут применяться: так, например, контрагент супруга из нашего примера сможет заново продать (или подарить) данную квартиру, просто указав на ничтожность сделки (и вернув за нее соответствующие денежные средства, конечно же). Однако зачастую такого указания бывает недостаточно из-за несогласия второй стороны: чтобы принудить другое лицо исполнять последствия недействительности, одна из сторон этой притворной сделки или иное заинтересованное лицо может обратиться в суд, и тот своим решением подтвердит факт ничтожности и обеспечит реализацию последствий недействительности.

В случае же с оспоримыми сделками решение суда об их недействительности само по себе является принципиально важным.

Из всего изложенного следует, что недействительная сделка не является единичным юридическим фактом, это своего рода комплексный правовой феномен, а именно юридический состав, состоящий из:

1) изначально совершенной сделки;

2) второй сделки, указывающей на недействительность первой, и (или) судебного акта, признающего ее недействительной.

Важно отметить, что с точки зрения последствий таких сделок ничего не меняется: права и обязанности, вытекающие из нее, прекращаются со вступлением решения суда в силу, также наступает реституция, а сам суд может сохранить определенные последствия в качестве действительных (например, сделка с несовершеннолетним к его выгоде).

При этом можно утверждать, что сама недействительность в таком случае будет иметь ретроспективное, а не перспективное действие.

Если говорить о процессе доказывания недействительности, то устанавливаться будет все равно сам факт наличия сделки, заключенной на определенных условиях, тут изменений нет.

Да и со стороны законодательства не нужно будет вносить кардинальные изменения в институт сделок. И в то же время таким образом мы приблизим его к реальной практике.

Само же закрепление подобной конструкции поможет при малом количестве поправок цельно и логично (непротиворечиво) с догматических позиций отразить природу недействительной сделки именно как совокупности юридических фактов.