The plot of growing up in Islam Khanipaev's story "Like Me. Diary of a Super Cool Warrior"

Full Text

Повесть «Типа я. Дневник суперкрутого воина» молодого дагестанского писателя и сценариста Ислама Ханипаева была опубликована в 2020 году. В основе сюжета повести лежат события нескольких дней из жизни восьмилетнего мальчика Артура, живущего в Махачкале. В данном случае местом действия во многом определяется развитие сюжета. События разворачиваются в Дагестане, регионе, в котором преобладают стереотипы маскулинности, и само представление об идеальном образе мужчины строится во многом на основе физической силы. Автор – дагестанец, для него важно показать эти обстоятельства и их влияние на мировоззрение героя.

Текст повести представляет собой «дневник» мальчика (для того, чтобы поддержать иллюзию того, что перед нами детский дневник, автор помещает в текст «рисунки Артура», стилизованные под детскую манеру рисования). По сюжету главный герой (он же рассказчик повести), второклассник Артур тренируется под руководством своего друга, мальчик называет его «Крутым Али». Артур находится в состоянии постоянной вражды с одноклассниками. Мальчик решает, что ему нужно вырасти «крутым воином», чтобы отомстить обидчикам. Но главной целью, о которой Артур думает постоянно, является сражение с неким Бахой, жестоким и сильным бойцом. С первых страниц повести читатель оказывается вовлечён в события жизни Артура, не зная ни предыстории событий, ни обстоятельств жизни героя. Повесть начинается с диалога Артура и Крутого Али. Здесь звучит ключевая фраза, которая обозначает психологическую характеристику главного героя и структуру развития сюжета в целом: «Тебе нужны какие-нибудь вещи <…> такие, чтобы ты сразу разозлился» - говорит мальчику Али [1, с. 7]. С самого начала в тексте нам представлен образ доброго мальчика, которому приходится вести себя не так, как ему присуще, а так, как этого требуют каноны мужественности. В дальнейшем эта мысль будет неоднократно повторяться в разных ситуациях, до тех пор, пока Артур не «повзрослеет». Под «взрослением» мы понимаем не физиологический процесс, а формирование личности героя, изменение его взглядов и внутреннего мира. Ещё одно важное для понимания героя обстоятельство мы узнаём случайным образом – герой вскользь упоминает, что его маму убили. До этого момента повествование строилось таким образом, что фигуры матери и брата казались родными, на них не был поставлен акцент. После того, как читатель узнаёт о смерти матери, восприятие событий начинает меняться: мы узнаём, что мальчик на самом деле живёт в приёмной семье.

На основе вышесказанного можно сделать вывод, что восприятие сюжета повести осложняется особенностями повествования. Строя повествование в перволичной форме, автор воспроизводит детское сознание. Поскольку сознание рассказчика детское, ему присуще нелогичное изложение события. Например, Артур несколько раз говорит о том, что его маму убили. Но далеко не сразу читатель узнаёт настоящие обстоятельства: на самом деле смерть наступила в результате несчастного случая – автомобильной аварии: «Её убили. Сбила машина с пьяными дураками» [1, с. 109]. В сознании мальчика картина выглядела так, словно событие произошло умышленно, поэтому он с уверенностью говорил ранее про убийство, упуская при этом важную деталь. Перед нами – явление, которое можно описать с помощью понятия «ненадёжного нарратора». Мы поддерживаем точку зрения Дж. Каллера, который предложил считать повествователя ненадёжным нарратором, если у читателя достаточно информации, чтобы усомниться в достоверности материала, или есть основания полагать, что точки зрения рассказчика и автора не совпадают. Используя данный тип нарратора, автор намеренно разрушает целостность текста, читатель должен восстановить картину мира с помощью своей интерпретации содержания [2, с. 100]. Таким образом, сюжет взросления неявно дан читателю, чтобы его определить, нужно обнаружить противоречия.  Мы можем говорить, что основная проблема заключается в психологической травме мальчика, полученной вследствие смерти его матери. Путь взросления – это путь преодоления травмы.

Есть и ещё один аспект того, что мы квалифицируем как «ненадёжность» нарратора: с развитием сюжета читатель догадывается, что Артур – фантазёр. И Крутой Али – на самом деле придуманный друг. Так мышление мальчика справляется с травмой. Так как все события и персонажи – следовательно, и Крутой Али, - даны через восприятие Артура, то читатель не сразу понимает, кто такой Али, но по ходу развития сюжета начинает замечать некоторые «странности» в его поведении. Обычно Али лежал на кровати или сидел на полу. Но в одном из эпизодов Артур подходит к окну и смотрит вниз: «Второй этаж. Не так уж высоко, но и не так уж низко. Крутой Али стоял у окна, только с улицы. Мы как раз стали одного роста» [1, с. 19]. Здесь мы начинаем понимать, что Крутой Али – это друг воображаемый. Эта мысль подтверждается следующей фразой: «Он качался, поднимая машины» [1, с. 51]. Всё это время читателя «обманывали», не давая ясного портрета воображаемого друга. Кроме того, в семье говорили с Артуром так, будто этот друг действительно существует. Перед нами создавалась иллюзия действительности, поскольку мы наблюдали событие глазами рассказчика, который сам верил в происходящее.       

Образ Крутого Али сыграл большую роль в процессе становления главного героя. Между Артуром и Крутым Али наблюдается скрытый конфликт: «Я люблю делать добрые дела, но Крутой Али не любит их. Он считает, что я делаю слишком много хороших вещей и слишком мало плохих и крутых» [1, с. 54]. По большему счёту, воображаемый друг – это грёзы Артура, та единственно возможная модель поведения, к которой герой стремится, предполагая, что таким образом сможет стать «крутым» и уважаемым человеком. Ежедневно Артур записывает правила, формулируемые его «учителем», и старается принимать решения, опираясь на них. Однако далеко не всегда его поступки соответствуют этим правилам. Напротив, герой часто действует вопреки, например, когда заводит нового школьного друга, вызвавшего неодобрение Крутого Али (тот называет нового друга ботаником). Артур возражает: «Кого нашёл, того нашёл. Не называй Расула ботаником, он мой друг, и вообще он умнее меня на чуть-чуть» [1, с. 94]. В некоторых эпизодах вовсе нарушается привычный ход вещей, и воображаемый друг разрешает главному герою то, что не должен разрешать:

«– Крутой Али?

– Чё?

– Можно мне поплакать?

– Да» [1, с. 112-113].

Интересная деталь: Крутой Али говорит, что покинет мальчика только в том случае, если он сам его попросит. Но, ближе к финалу, «учитель» уходит сам, считая, что его работа окончена. Таким образом, воображаемый друг – это не статичный образ. Его можно представить, как гибкую структуру, которая изменяется под влиянием сознания главного героя.

Артур представляет собой сложный психологический образ. На протяжении всего сюжета он называет членов приёмной семьи «типа мама» и «типа брат»: «Они “типа”, потому что они по-настоящему мне не мама и не брат. Мою маму убили…» [1, с. 21]. Такое обозначение является проявлением внутреннего конфликта героя. С одной стороны, он не может справиться с трагедией и принять новую семью, с другой, мечтает о счастливой жизни в кругу родных людей. Ведь в приёмной семье его никто не заставлял называть себя «мамой» или «братом» - это личный выбор Артура. На первый взгляд может показаться, что Артур мстит приёмной маме за то, что она не его мама. Но мы слышим внутренние реплики мальчика, которые он не решается произнести вслух. Кроме того, мальчик старается показаться независимым в глазах других людей, но в то же время просит помощи: «Я его один ищу. Это мой папа, и это очень важное дело, которое я должен сделать один. Но мне нужна помощь. Поможешь?» - говорит он своему однокласснику [1, с. 86]. Когда герой совершает добрые дела или ведёт себя так, как это задано моральными стандартами, видны его попытки оправдать себя: «Кстати, я иду в школу не потому, что должен ходить в школу. Я сам решаю, что мне делать» [1, с. 28]. Но читатель знает правду, поскольку чуть раньше Артур случайно признаётся, что ему нравятся природоведение и ИЗО. Главный герой постоянно говорит о своих победах в различных драках, или о том, как он в будущем будет мстить. Хотя мы видим, что, на самом деле, если драки и случаются, то бьют обычно его.

Из вышесказанного следует, что мальчик как бы надевает на себя воображаемую маску воина. Но эта маска лишь для окружающих. В силу особенностей повествования, читателя эта маска обмануть не может: перед нами образ хорошего ребёнка, который живёт в ситуации трагедии и пытается справиться с обстоятельствами. В эпизоде прощания с «типа мамой» читателю открываются настоящие мотивы Артура: «Если бы она была моей настоящей мамой, я бы крикнул: “Мам!” Она бы повернулась, и я бы сказал: “Я тебя люблю!” - и она бы бросила свою сумку, и побежала ко мне, и обняла меня, и мы ушли бы вместе из этой дурацкой школы, гуляли бы в парке, кушали бы мороженое. Но она не моя мама, поэтому я ничего не крикнул» [1, с. 83]. Сколько бы главный герой не говорил о мести, его самое главное, но до поры не осознаваемое им желание – обрести настоящую семью. Герой говорит, что не празднует дни рождения и не ест торты. Но с развитием сюжета мы узнаём, что именно тогда, когда его маму сбила машина, они вместе шли за тортом в честь его дня рождения. Оказывается, что Артур просто не хочет этого вспоминать. В его сознании эти события оставили отпечаток, из-за которого он вынужден отказываться от любимых вещей, или, во всяком случае, делает вид. Функция маски «крутого» заключается в защитной реакции на личную трагедию.

В сюжете можно заметить авантюрные элементы: Артур ищет мужа «типа» мамы, обретает друзей, встречает родного дядю, а ближе к концу находит отца. Все люди, с которыми сближается главный герой, так или иначе наставляют его на правильный путь. Например, дяде принадлежит реплика: «Ты взял все свои воспоминания о папе, закрыл в один ящик где-то внутри своей головы и просто спрятал его. Ты стёр из памяти папу, как будто его никогда не было с вами, но папа был» [1, с. 220]. Встреча Артура с отцом закончилась на грустной ноте: «- Значит, у тебя новая семья? // - Ага. // - Хорошая? // - Ага. // - Вот и уходи в свою семью. А меня забудь» [1, с. 240]. Из их диалога мы узнаём, что отец Артура – спившийся человек, не имеющий ни работы, ни дома, который живёт на стройке. Однако Артур принял отца таким, какой он есть, начинает заботиться о нём. Потому что главная цель Артура, которая поможет справиться с трагедией – это обрести настоящую семью. Достигнув этой цели, мальчик начинает по-настоящему рефлексировать: «Тогда я и понял, что я и есть мои родители, а мои дети будут мною - и так бесконечно» [1, с. 252]. Артур начинает просить прощения у «типа мамы» и всех, кого ранее мог обидеть. В этот момент его покидает Крутой Али. Сам герой не осознаёт, что поменялся, но он поменялся.

  Таким образом, cюжет взросления связан с колебанием героя между двумя мирами - это «мир крутых», который представляют воображаемый друг и одноклассники, и «мир мечты», в котором находятся мама, папа и брат. Вследствие этого, сюжет взросления представляет собой столкновение миров. Герой «взрослеет» тогда, когда «мир мечты» воплощается в реальность. Он снимает маску, долгое время скрывающую его настоящее «Я», и, наконец, находит контакт со своей приёмной матерью.

 

Заключение

Подводя итоги, сделаем ряд значимых для настоящего исследования замечаний. Во-первых, важным художественным приёмом для выстраивания сюжета в повести Ислама Ханипаева «Типа я. Дневник суперкрутого воина» является использование фигуры ненадёжного нарратора. С одной стороны, он позволяет достоверно воссоздать детское сознание, с другой, нарушает привычное восприятие текста. С его помощью автор долгое время поддерживает интригу, затем вызывает эмоциональный отклик у читателя. Становление героя происходит незаметно для него самого, даже результат этого становления приходится оценивать читателю. Во-вторых, относительно повести «Типа я. Дневник суперкрутого воина» есть основания говорить о трансформации традиционной жанровой формы – романа воспитания. Весь сюжет выстраивается вокруг образа главного героя, который уходит из дома и постепенно изменяется, итог его становления также знаменует возвращение домой, где он в новом виде предстаёт перед семьёй. Большое внимание уделяется душевному состоянию героя, однако, его транслирует не отдельное художественное сознание, а сам герой, от лица которого ведётся повествование. Поэтому большую ценность для интерпретации сюжета взросления представляют диалоги и монологи.

About the authors

Ramil Inshatovich Gataullin

Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королёва

Author for correspondence.
Email: gataullin.r.stud@mail.ru

студент факультета филологии и журналистики

Russian Federation

Elena Nikolaevna Sergeeva

Email: sergeeva.en@ssau.ru

доцент, кандидат филологических наук

Russian Federation

References

Supplementary files