Features of the legal status of artificial intelligence as an object and subject of legal relations

Full Text

Проблема определения правового статуса искусственного интеллекта как объекта и субъекта правоотношений возникла и стала обсуждаться не так давно, но практически сразу же породила массу дискуссий и ряд сложных задач перед теоретиками права. Связаны они прежде всего с особенностями самого искусственного интеллекта: с его автономностью и адаптивностью [1, с. 47–52]. Собственно, эти его свойства позволили некоторым учёным говорить о возможности отнесения роботов со встроенными искусственно-интеллектуальными системами не только к специальным объектам, но и даже к особым субъектам правовых отношений, получившим название «электронные лица» [2].

В данной статье будут изучены особенности правового положения искусственного интеллекта как структурной единицы правоотношения для дальнейшего применения полученных результатов на практике. Это исследование имеет два аспекта.

Первый аспект – это ИИ (искусственный интеллект) как объект правоотношения. До последнего времени ИИ-системы как объекты правоотношений не обладали особым положением, однако сейчас необходимость в его присвоении подобным системам становится все более острой из-за стремительно возрастающей значимости искусственного интеллекта для повседневной жизни людей и из-за его особых свойств, о которых уже было сказано ранее: автономности и адаптивности.

Итак, в чем должен проявляться особый статус ИИ-систем? Во-первых, необходимо законодательно зафиксировать специальный порядок установления, изменения и прекращения права, возникающего по поводу ИИ как объекта правоотношений: из-за высокой затратности производства и потенциальной опасности для общества любые ИИ-системы, а также деятельность по их созданию должны быть в особом порядке обязательно зарегистрированы и сертифицированы [3].

Также важно закрепить в правовой форме особые методы реализации деликтных обязательств субъекта правоотношения, возникающих из причинения принадлежащим ему роботом-носителем ИИ имущественного или личного неимущественного вреда другим субъектам права, если сам вред не связан с волей субъекта, владеющего, пользующегося и распоряжающегося ИИ-системой. Основным методом должна стать обязательная процедура страхования ответственности собственника ИИ, без которой использование подобной системы будет являться правонарушением [4, с. 453].

Кроме того, в связи с возможно высоким уровнем затрат на обслуживание роботов-носителей ИИ, нужно создать правовой режим наибольшего благоприятствования деятельности страховых компаний по страхованию ИИ.

Вторым аспектом данного исследования является рассмотрение ИИ как субъекта правоотношения. Подобный подход к решению вопроса о месте ИИ-систем в структуре правоотношения является в большей степени рассчитанным на перспективу, ведь для того, чтобы признать за ИИ правосубъектность, мы должны как минимум признать его равенство с человеком или коллективом людей, а как максимум – превосходство робота-носителя ИИ над ними.  Однако рано или поздно это произойдёт. И тогда будет необходимо решить проблему со специальным статусом ИИ как субъекта правоотношений.

В чем проявятся особенности этого статуса? Для начала, деятельность по созданию ИИ-систем все также должна будет сертифицироваться; это указывает на то, что ИИ даже как субъект правоотношений все равно сохранит черты объекта. Но теперь робота-носителя станет необходимо регистрировать в качестве электронного лица, а не просто особого объекта.

Правосубъектность электронных лиц будет схожа с правосубъектностью лиц юридических. Исключением будет только уголовная деликтоспособность: тут ответственность ИИ-система будет нести как физическое лицо, только применяться к ней будут как обычные, так и специальные меры наказания, такие, например, как переобучение, перепрограммирование, перезагрузка, полное отключение с последующей утилизацией и т.п. [5, с. 88].

Обязательное страхование ответственности должно будет оформлять уже само электронное лицо. Это будет необходимо, поскольку не все ИИ-системы смогут обладать собственностью (или хотя бы достаточным её количеством) для самостоятельного несения ответственности, прежде всего – гражданско-правовой.

Статус электронного лица будет определяться на основе специально разработанных систем тестирования, которые позволят чётко разделить все ИИ-системы на субъекты и объекты правоотношений, в зависимости от степени их развитости. Процедура прохождения теста должна быть строго установлена и зафиксирована в законодательстве. На сегодняшний день существует множество подобных тестов: это уже ставший классическим тест Тьюринга и его многочисленные разновидности, испытание IKEA, тест Лавлейс 2.0, схемы Винограда, тест Маркуса, а также многие другие системы оценивая возможностей искусственного интеллекта [6].

Таким образом, исследовав основные аспекты поставленной проблемы, мы можем сделать следующие выводы:

1) общей особенностью для искусственного интеллекта как объекта, так и субъекта правоотношений будет являться обязательность его специальной регистрации в уполномоченных на то органах;

2) ответственность самой ИИ-системы (или же ответственность за неё) должна будет обязательно застрахована;

3) необходимо будет создать легальную систему тестов для определения статуса ИИ как субъекта или объекта правоотношений;

4) ИИ-системы как электронные лица будут обладать особой правосубъектностью, которая станет своеобразным синтезом правосубъектности физических и юридических лиц.

Подводя итог, можно говорить о том, что впереди у теоретиков права и законодателя ещё много работы, ведь проблема определения правового статуса только начала изучаться, а уже в скором времени должна будет решена, чтобы правовое регулирование общественных отношений не стало менее эффективным.

About the authors

Makar Ivanovich Likh

Author for correspondence.
Email: likh2002@bk.ru

References

Supplementary files