Transformation of intersubjective boundaries «victim» – «aggressor» in the story of L. Romanova "We sentence you to death"

Full Text

Описание проблемы

Проблема «Я-Другой» уже долгое время является одной из центральных в современном литературоведении. Однако до сих пор не выработан  категориальный аппарат для описания интерсубъективных границ личности, находящейся в ситуации сложных взаимоотношений жертвы и агрессора.

 

История изучения проблемы

Гуссерль в своей работе «Пятая картезианская медитация»  объясняет, что опыт Другого трансформируется через телесный опыт [2]. Сартр трактует этот вопрос как конфликт между сознанием Я и Другого, так как Другой стремится сделать Я субъектом с границами бытия, которые он сам будет обозначать [3]. Немецкие философы (Шеллинг, братья Шлегели, Новалис) считали, что опыт Другого познается в растворении Я в Другом [4]. Юм обосновывал тезис о том, что «Я» -пучок восприятий, найти его возможно только из вне, то есть с помощью Другого [5]. В понимании Мерло-Понти, Другой дается как Другое Я, в контакте с которым получается первое Я [6]. В постструктурализме Другой – это инстанция, контролирующая вхождение Я в мир символов [7]. Фуко полагал, что Я необходимо создать Другого,  через которого будет понятен разум самого Я [8]. Также существует концепция Я – Ты (Другой), разработанная Франком. В рамках этой концепции,  Я перетекает в Ты, которое не мешает распоряжаться Я своим миром [9].

 

Результаты и их обсуждения

Основой исследования стала концепция М. М. Бахтина «Я – Другой», представленная в его работах «К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности» и др.   На материале рассказа Л. Романовой «Мы приговариваем тебя к смерти» [1] можно выявить, как трансформируются границы жертвы и агрессора и как агрессор выходит к опыту жертвы.

Главные герои произведения — это Саша Морозов и Нюфа. Это два персонажа- школьника, один из которых является «агрессором», а второй —  «жертвой».  В первой половине рассказа мы видим активную травлю Нюфы: он является жертвой [1, c. 1-3]. Саша же активно участвует в буллинге, являясь главным агрессором произведения. Вторая половина рассказа начинается с переломного момента как и для жертвы, так и для агрессора  [1, c.3].

       В тексте два нарратора: Нюфа и Саша по очереди повествуют об одних и тех же событиях. Этот приём показывает опыт  «жертвы» в её восприятии и в восприятии «агрессора». Саша подстраивает кражу своей же фляги и после обвиняет в этом жертву. Решая наказать Нюфу, он делает петлю, ставит одноклассника на коробку и сбивает её из-под ног жертвы. Жертва остается живой, так как её спасают, но для агрессора приходит осознание того, что его одноклассник умер [1,c.3]. Данный момент как раз и является переломным для обоих героев. Агрессор начинает переосмыслять свое поведение, он оказывается в позиции «жертвы». Начинается процесс перенимания опыта жертвы агрессором. Повествование Нюфы оканчивается на словах: «А потом я умер». Эта фраза является завершающей не только для Нюфы, но и для Морозова. Но слова Нюфы также являются началом для переосмыслением опыта «жертвы».  

Начинается новый этап. Части текста строятся так, что повествование переходит от «агрессора» к «жертве», но после «казни» повествование продолжает вести «агрессор», однако этот переход никак не маркирован. Повествование «агрессора» приобретает черты «жертвы»: фрагменты текста, атрибутированные агрессору, содержат описание опыта жертвы.

Саша, осмыслив свой поступок, делает вывод, что тот «Нюфа мертв, что нет больше той жертвы» [1, c.4]. Происходит трансформация интерсубъективных границ между жертвой и агрессором: в  сознании Саши Нюфа раздваивается. Теперь для него существуют «Нюфа-тюфяк» и «Нюфа-звезда».

Но раздвоение происходит и с самим «агрессором». Они с «жертвой» меняются местами, что подталкивает Сашу к мыслям о том, что он сам виноват в изменении Нюфы в школьной иерархии и в своём восприятии. Раздвоение Сани Морозова произошло под дубом, где для него исчез «Нюфа-тюфяк».  

Саша отчуждается от собственного опыта агрессора. После диалога с жертвой Морозов полностью разочаровывается в себе;  приходит осознание того, что его поступок будет мучить его всю жизнь [1, c.5]. Чувства Нюфы проецируются на Сашу, но для него это слишком тяжелый груз. Фраза Саши «смерть, в сущности, не самая страшная штука» [1,с.5] подтверждает то, что агрессор становится на позицию жертвы и полностью перенимается её опыт.

Опыт жертвы, который перенял агрессор, является травмой для самого агрессора. Саша  после выхода к опыту Нюфы  не может принять чувства, которые испытала жертва, и решает совершить самоубийство.

После этого снова сменяется нарратор, и снова этот переход никак не маркирован.  

Нюфа считает, что Морозов «не смог смириться с падением своей популярности»[1,с.6] после случая под дубом. Но поступок Саши «убил Нюфу», за что жертва благодарна. Нюфа после этого осознаёт, что изменился и потерял «что-то важное» [1,с.6]

А «что-то важное» — это опыт жертвы, который перенял Саша Морозов. К самоубийству Саши могло привести лишь одно – Я вышло к опыту Другого, но не выдержало груз чувств Другого.

 

Заключение

Таким образом, Агрессор выходит к опыту жертвы, перенимая и осмысляя чувства жертвы, ставя себя в позицию вненаходимости. Особенностями этого процесса является конфликт агрессора с самим собой. Он постепенно растворяется в жертве, но не может выдержать опыт жертвы, что трансформирует границы «Я» агрессора.

Интерсубъективные границы начинают трансформироваться тогда, когда агрессор начинает осмыслять чувства жертвы, перенимать ее опыт. Но для этого нужно событие, которое «опустит» агрессора до уровня жертвы и подтолкнет его к мыслям об опыте жертвы.

 

About the authors

Arina Evgenievna Senina

Samara University

Author for correspondence.
Email: A.E.Senina@yandex.ru

Student

Russian Federation, 443086, Russia, Samara, Moskovskoye shosse str., 34

Supplementary files